«Как-то не похоже, что он её любит», — произнесла я, глядя на то, как скованно, словно робот, человек двигается в связке с собакой. Мы упражнялись в точности при хождении рядом, и по мере продвижения работы этот проводник редко отмечал успех собаки. Вместо этого он сосредоточил большую часть своего внимания на коррекции её ошибок.
А я между тем резвилась в океане со своей собакой, громко смеясь, когда она пробиралась сквозь волны. Я бросала мяч, мы играли, отключившись от окружающего мира.
Меня обвиняют в чрезмерной любви к своим собакам, и я с этим согласна. Но сейчас речь не о том.
Каждый раз, когда я видела конкретно этого проводника, он практиковал строгое послушание. Он был стоиком: прямая чопорная осанка, твёрдый и какой-то зловещий голос…
Собака двигалась перед ним как робот. Она не была счастлива. Она не была опечалена. Вообще-то она была никакой. Передо мной двигалась пара бесчувственных и бесстрастных роботов в связке.
Да, были и поощрения. Но тусклые. И эти двое никогда не играли. Я имею в виду — ПО-НАСТОЯЩЕМУ не играли. Они просто двигались вместе. Изо дня в день. Рядом, сидеть, лежать. Награда выдавалась спокойно и строго. Все исправления делались в той же монотонной манере.
Вне занятий этот человек не много общался с собакой. Он всегда выглядел скованным. Скупым на чувства и эмоции. Не давал себе расслабиться.
Вообще-то я узнала, что он, как и многие спортсмены, решил не проводить время со своей собакой вне подготовки к соревнованиям. Их отношения состояли исключительно из спорта и тренировок. И это всё, что знало животное.
Время от времени я видела, как собака уклонялась от проводника, избегая его, сквозь роботизированную рутину проглядывали дыры в их отношениях. Иногда сквозь безэмоциональную работу прорывался проблеск эмоций.
Я наблюдала за ними краешком глаза, когда сажала свою собаку в транспортировочную клетку. Потом я переключила своё внимание на своего второго пса, который нетерпеливо ждал своей очереди поиграть. Когда я подошла, он начал вилять хвостом, бешено раскачивая клетку и лихорадочно вертясь, в ожидании того, что будет дальше.
Я открыла дверцу, собака ждала, пульсируя энергией, с трудом лёжа на месте. По моему слову она выскочила из клетки, с силой ударив лапами о землю. Взгляд собаки замер на мне, хотя она едва не выпрыгивала из шкуры от возбуждения.
Мы вплетали команды послушания в игры. Собака была настолько увлечена нашим занятием, что меньше обращала внимания на происходящее вокруг. Это разительно отличалось от работы сдержанного коллеги, который методично двигался туда-сюда по пляжу. Моя собака в тот момент была очень возбуждена, может быть, даже чересчур, и вместо того чтобы отстраняться от меня, постоянно тыкала игрушкой, умоляя поиграть и даже становясь немного навязчивой в своих требованиях.
Я поощряла её. И не могла удержаться, чтобы не сфотографировать такую любимую мордаху — мой телефон под завязку забит снимками этой удивительной личности. Я подбадривала её, когда она поплыла за игрушкой, а потом принесла её на скорости. Я хвалила свою собаку, и она на глазах наполнялась гордостью.
Такой контраст между мной и тем тренером не может не удивлять.
Почему в спорт с собаками идут эгоисты?
Вот беда. Наблюдая за собаками и их проводниками, я часто задаюсь вопросом: почему кинологический спорт стал отражением эго хендлеров? Я слишком часто вижу такое. Иногда кажется, что хендлеры не любят своих собак, что автоматически входят в тренировочный ринг, чтобы прогнать рутинную программу. Хендлеры обращаются со своими собаками как с инструментами для добычи трофеев. Хендлеры больше заботятся о новых титулах, нежели о собаках, которые завоюют их. Хендлеры занимаются кинологическим спортом, чтобы потешить своё эго и добиться признания.
Также я вижу собак, которых заставляют целый день сидеть в клетке, никогда не разрешают жить своей жизнью и быть просто собой. Они существуют только ради выступлений. Я вижу собак, которых заставляют работать, которые не брызжут энергией к работе — она для них образ жизни. Служба. Образно говоря, их клетка — это комната, а ринг — офис, куда они приходят не по своему выбору, а из-за необходимости.
«Не нужно всё время контролировать сотрудников, лучше расширьте их полномочия», — учат мои коллеги на мероприятиях по развитию лидерства.
Не секрет, что я работаю в бывшей Navy SEALs, компанией, которая обучает организации и частных лиц лидерству.
Поскольку мы учим людей, как наделять работников полномочиями, я часто думаю о собаках, которых вижу на дрессировочной площадке изо дня в день.
Мы регулярно рассказываем об удушении инициативы, которое происходит в той среде, где стремятся к контролю. Там властью обладает менеджер, и он делает всё, чтобы сохранить её. В результате за ошибки порицают и наказывают, тычут в них пальцем и осуждают. В результате инициатива подавляется. Никого не напоминает на дрессировочной площадке?
В противоположность этому подходу мои коллеги учат, что в организации, ориентированной на передачу полномочий, инициатива процветает, потому что власть мультипликативна и делится между теми, кто имеет наибольшее влияние — работниками. Ошибки считаются опытом, а люди уверены в себе, и их постоянно поощряют.
Я часто думаю о собаках, выступающих в профессиональном спорте, когда слышу эти слова. Я думаю о хендлерах, которые ищут контроля над собакой на том конце поводка. Я думаю о хендлерах, которые считают, что ошибка собаки — это прямая угроза их власти, а процесс дрессировки становится для них борьбой за власть. И потом я думаю о собаках, чьи владельцы, напротив, доверяют им. Эти хендлеры понимают, что их успех или неудача зависит целиком и полностью от собаки. Эти хендлеры понимают, что всё контролирует собака. И они ищут способы дать ей право сделать правильный выбор.
Разительный контраст идеологий хорошо виден в борьбе за власть, которой зачумлен кинологический спорт высоких достижений, равно как и многие другие сферы нашего общества и культуры.
У меня для вас плохие новости…
В конце концов собака подготовлена. На соревнованиях вы снимаете поводок и ошейник. И там, когда собака в тридцати футах от вас, вы не контролируете ничего. А собака должна принимать решения здесь и сейчас. Именно от неё зависит ваш успех.
Да, вы должны иметь влияние на собаку. И да, собака должна уважать ваши желания. Но всё не так радужно. И я хочу сказать: если вы думаете, что всё контролируете, то вас ожидает большой сюрприз.
Прочные взаимоотношения с собакой важны. И если их нет, вас ожидает борьба на протяжении всей соревновательной карьеры, я гарантирую это.
Вообще-то я видела стремящихся всё контролировать, побуждаемых эгоизмом спортсменов, которые постоянно борются в соревновательном ринге, раз за разом пробуя всевозможные костыли своего уважаемого спорта, пока собаки делают неправильный выбор. Я наблюдала за тем, как они тушуются и злятся и перекладывают всю вину на собак.
Но кто же в действительности виноват?
Для ясности: дрессировка не должна быть способом почесать чьё-то эго. Вашей целью не должен быть контроль собаки. Вообще иметь собаку — это чудесный дар. Её не следует воспринимать как само собой разумеющееся, как просто средство для достижения цели, как способ сделать себе имя, потешить своё самолюбие, привлечь внимание или получить признание.
Не стоит увлекаться передачей полномочий собаке так сильно, как я. Вообще-то я не рекомендую это. Но не стоит заниматься спортом, если вы не любите свою собаку и не наслаждаетесь проведённым с ней временем.
Входите в ринг с правильными целями и уважайте собаку. Только построив фундамент взаимоотношений и уважения, вы будете прогрессировать в спорте. Так что будьте готовы отказаться от части контроля. В конце концов, когда снят ошейник, парадом командует только ваша собака.
Автор: Меган Карнес, http://www.collared-scholar.com/lessons-learned-from-my-dog/when-the-collars-come-off-dog-sports-egos-and-the-struggle-for-power/
Фото: Frank Wisneski BlackDogsRule.com
Перевод: «Плохие собаки»
Добавить комментарий